Олег, сердечное мерси за тройной камерный альбом - у меня был отдельно лишь Альбом Лилиан (с другой обложкой). За буклет с текстами Кёклена к Альбому - отдельное гранмерси.
Перевод "Из ущелий к звездам" был официально принят в советском музыковедении - например, в Музыкальном энциклопедическом словаре (М. 1990) или в монографии В. Екимовского "Оливье Мессиан" ((М., 1987).
Что, наверное, имело смысл - учитывая библейские реминисценции этого сочинения.
В русском синодальном переводе Библии слово "ущелья" встречается минимум дважды:
- "И перебил он им голени и бедра, и пошел и засел в ущелье скалы Етама." (Книга Судей 15:8)
- "Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса! покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно." (Песни Песней 2:14)
Слово "каньон" не употребляется ни в одном из французских переводов Библии, ни в русском.
У французов роль "ущелий" в Библии выполняет, как правило, словосочетание "le creux des rochers" или "les creux des pierres".
Хотя советские музыковеды и решили, что "ущелья" придают произведению более глобальный, вселенский смысл в отличие от локально-ковбойских "каньонов", сам Мессиан, тем не менее, использовал именно иностранное слово "canyon". Видимо, он таким образом продолжал "экзотическую" линию своего творчества.
P.S. Собственно, моя реплика здесь относилась не к вопросу "каньон или ущелье", а к неправильному переводу названия в заголовке новости.
В Программе, предваряющей партитуру "Звезд" Мессиан писал так::
"...- Из ущелий к звездам... То есть восхождение ИЗ ущелий К звездам и еще выше - к воскресшим... чтобы прославлять Бога во всем сущем: в красоте земли (ее скал и птичьего пения), красоте материального неба и неба духовного..."
Жалко, что не найти те 20 сочинений для Выставки 37-го. Хотя они существуют в записи на односторонних 78rpm дисках (hi-fi по тем временам), но никогда не издавались коммерчески.
Занятно получилось - выставка 1889 года - футуристическая - железо, электричество, Эйфелева башня. И возвращение клавесина.
Выставка 1937 - предвоенная и более традиционная (самым популярным аттракционом в ней была снова Эйфелева башня, ха-ха), и - восемь из двадцати ангажированных композиторов используют самый футуристичный на мой взгляд (слух) инструмент всех-времен-и-народов, Волны Мартено.
Эти две Ваши новости - ВМ и клавесин - отлично дополняют друг друга.
Мессиан был одним из 20-ти композиторов, которым министерство торговли и промышленности заказало специальную музыку. Она предназначалась для программы "Fêtes du son, de l'eau et de la lumière" (Праздники звука, воды и света), которые проходили на набережной Сены (Участок длиной в километр).
Премьера состоялась 25 июля 1937 года. Когда пьеса звучала (это было вечерами 25 июля, 12 сентября и 3 октября 1937 года) синхронно включались особым образом освещённые фонтаны и фейерверки: в целом это действо производило сильное впечатление. Для Мессиана Вода в данном случае являлась символом мистического Богопознания - он вдохновлялся стихом из Евангелия от Иоанна: ".. но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную" (Иоан. 4, 14)
Как и другие музыкальные произведения, написанные для Fêtes de la lumière, Праздник прекрасных вод был предварительно записан и воспроизводился через сорок динамиков с пластинок на 78 оборотов.
Вспомнил ещё одного "знатного мартеновца" и ученика Мессиана - Жака Шарпантье.
Вот здесь - его Концертино для Волн Мартено, струнных и перкуссии, написанное после путешествия по Индии в 1953-54 (YouTube): http://tinyurl.com/357gdl5
А здесь - http://files.mail.ru/JCPJZRJCPJZRJCPJZRJCPJZRJCPJZRXX - рип с винилового диска с премьерной записью этого Концертино (APE потреково):
Jacques Charpentier
Concertino "alla française" pour Ondes Martenot, cordes et percussion
Барбье, конечно, совсем не пианист-виртуоз. Он был, даже, не пианист, а "писатель и пианист". Доучиться на пианиста ему помешала война.
Он, кажется, записал очень мало пластинок - Дебюсси, Шабрие и де Северак. И этого Сати, которого записывал в 1963, 1968 и 1971 и за которого получил Гран-при Французской академии грамзаписи.
На 3-м и 4-м дисках вместе с Барбье играет Жан Вьенер.
Вьенер познакомился с Сати в 1919 и умудрился остаться его другом до самого конца. В январе 1925 здоровье Сати ухудшилось настолько, что он не мог ежедневно ходить пешком из Аркёя в Париж и обратно (10 + 10 км). Вьенер организовал для него комнату в Гранд-Отеле на площади Опера. Через несколько дней Сати оттуда сбежал в отель "Истрия" на Монпарнасе, поближе к друзьям-авангардистам. Когда же здоровье Сати ещё больше ухудшилось, граф Этьен де Бомон снял для него отдельную палату в госпитале Сен-Жозеф (ул. Пьер-Ларусс), откуда Сати, к сожалению, сбежал от всех навсегда 1 июля 1925.
Еще Барбье написал книгу "Au piano avec Erik Satie".