(Герцман)

...За несколько дней до концерта я постоянно думал о том, как мне реализовать идею, предложенную Асеевым, и получить автограф Шостаковича. Дело в том, что я никогда в жизни, как до этого случая, так и впоследствии не брал ни у кого автографов. Воспитываясь с детства в оперном театре (там работал не только мой отец-дирижер, но и моя мать-балерина), я с сожалением смотрел на людей, стремящихся получить автографы у местных и приезжих артистических знаменитостей. Мне это занятие всегда казалось никчемным. Но здесь речь шла совершенно о другом. Получить автограф Шостаковича для меня значило не меньше, чем если бы благодаря фантастической машине времени я смог бы получить автограф от Баха, Бетховена или Мусоргского. Я уже тогда был глубоко убежден, что для своего времени он такая же великая художественная личность, как те мастера - для своих эпох. Поэтому я начисто забыл о своем пренебрежении к собирателям автографов и решил получить автограф Дмитрия Дмитриевича.
Будучи не из робкого десятка, я, тем не менее, знал, что не найду в себе мужества подойти к нему при всех, поскольку здесь действовали факторы, намного более сильные чем те, которыми регулируются обычные поступки. Поэтому я искал какие-то «окольные пути» для достижения своей цели. Наиболее удобным моментом мне показался промежуток времени, когда Дмитрий Дмитриевич, сыграв фортепианный концерт, уйдет в артистическую комнату. Тогда все оркестранты будут на сцене играть «Праздничную увертюру», слушатели - слушать ее, а композитор окажется один.
Когда отзвучала великая Симфония (она мне до сих представляется самой великой из всех 15-ти) и был сыгран Фортепианный концерт, я выскользнул из зрительного зала и отправился в артистическую. Насколько я помню, это была большая комната с разбросанными повсюду футлярами от инструментов и большими вешалками, на которых висели пальто и всяческая иная одежда музыкантов оркестра. Попав туда, я увидел, что в одном углу, спиной ко мне, стоит какой-то худощавый человек в одних трусах и переодевается. По своей «не солидной» комплекции он издали показался моим сверстником. А так как я знал многих музыкантов из оркестра, я смело подошел к нему и спросил: «Ты здесь один?» Когда человек повернулся и посмотрел на меня, застенчиво улыбающимся из под очков взглядом, я к своему ужасу понял, что передо мной сам Дмитрий Дмитриевич, уже снявший фрак, но еще не успевший одеть костюм.
Мне трудно передать словами мое тогдашнее состояние. Я что-то бормотал, протягивая перед собой ноты Сонаты № 2, которую заранее принес с собой. Затем я услышал: «Давайте сюда». И тут же на обложке была сделана знаменательная запись, приведенная выше. Очевидно, я появился в очень неудачный момент, и чтобы побыстрее отделаться от столь неуместного посетителя, композитор даже не спросил моего имени. Поэтому в автографе не отмечен адресат. Не помню как я оказался на улице, где долгое время не мог совладать со своим волнением.
Несмотря на некоторую конфузность создавшейся ситуации, я благодарен судьбе за этот миг, позволивший мне прикоснуться к земной жизни великого композитора...

Шостакович "в одних трусах" - это посильнее Фауста Гёте будет